Неточные совпадения
До вечера: как не до вечера! Только на
третий день после того вечера мог я взяться за перо. Теперь вижу, что адмирал был прав, зачеркнув в одной бумаге, в которой предписывалось шкуне соединиться с фрегатом, слово «непременно». «На море непременно не бывает», — сказал он. «На парусных судах», — подумал я. Фрегат рылся носом в
волнах и ложился попеременно на тот и другой бок. Ветер шумел, как в лесу, и только теперь смолкает.
Третье место боев была «
Волна» на Садовой — уж совсем разбойничий притон, наполненный сбродом таинственных ночлежников.
Вода каскадом сбегала с ее спины, но тотчас ее накрывала другая
волна, за ней
третья.
Лодка сильно накренилась — прошла вторая большая
волна, потом
третья.
Восьмого половина; солнце уже низко; ветер крепчает; колеса парохода мерно рассекают мутные
волны реки; раздается троекратный неистовый свист, возвещающий близость пристани. Виднеется серенький городишко, у которого пароход должен, по положению, иметь получасовую остановку. Пассажиры
третьего класса как-то безнадежно слоняются по палубе, и между ними, накинув на плеча плед и заложив руки в карманы пальто, крупными шагами расхаживает адвокат.
Шубин предложил спеть хором какую-нибудь русскую песню и сам затянул: «Вниз по матушке…» Берсенев, Зоя и даже Анна Васильевна подхватили (Инсаров не умел петь), но вышла разноголосица; на
третьем стихе певцы запутались, один Берсенев пытался продолжить басом: «Ничего в
волнах не видно», — но тоже скоро сконфузился.
Ударилась одна
волна, дьякон успел сосчитать восемь шагов, тогда ударилась другая, через шесть шагов
третья.
Пришел Челкаш, и они стали есть и пить, разговаривая. С
третьей рюмки Гаврила опьянел. Ему стало весело и хотелось сказать что-нибудь приятное своему хозяину, который — славный человек! — так вкусно угостил его. Но слова, целыми
волнами подливавшиеся ему к горлу, почему-то не сходили с языка, вдруг отяжелевшего.
Иные так далеко не заходят; у них только мысли гуляют в голове, как
волны в море (таких большая часть); у других мысли вырастают в намерения, но не доходят до степени стремлений (таких меньше); у
третьих даже стремления являются (этих уж совсем мало)…
Один растерявшийся квартальный гонит в одну сторону, другой, неведомо зачем, оттирает в другую, городовые валяют шапки с голов зазевавшихся зрителей и прут на толпу в
третий конец; но новые массы, как
волны, валят и валят одна за другой, и все вперед, все на огонь, и давят и опрокидывают все встречное, несутся с ревом через груды вещей и ломают все, что ни попало.
В этой борьбе прошел час, другой,
третий… Эти часы казались веками. Наконец ураган стал стихать, вернее, корвет все более и более удалялся от него. Страшное облако, в середине которого виднелось синее небо, которое моряки называют «глазом бури», значительно удалилось… Гром уже грохотал в стороне, и молния сверкала не над «Коршуном».
Волны были меньше.
И
третьей глубокой
волною тихо вскатилось на берег священное имя: Мария!
Оба, он и солдат, тихо пробираются к носу, потом становятся у борта и молча глядят то вверх, то вниз. Наверху глубокое небо, ясные звезды, покой и тишина — точь-в-точь как дома в деревне, внизу же — темнота и беспорядок. Неизвестно для чего, шумят высокие
волны. На какую
волну ни посмотришь, всякая старается подняться выше всех, и давит, и гонит другую; на нее с шумом, отсвечивая своей белой гривой, налетает
третья, такая же свирепая и безобразная.
В ином месте беззубые, дряхлые ведьмы верхом на метлах, лопатах и ухватах чинно и важно, как знатные паньи, танцевали польской с седыми, безобразными колдунами, из которых иной от старости гнулся в дугу, у другого нос перегибался через губы и цеплялся за подбородок, у
третьего по краям рта торчали остальные два клыка, у четвертого на лбу столько было морщин, сколько
волн ходит по Днепру в бурную погоду.